Смерть в эфире

Так назывался в российском прокате фильм, снятый лет 8 назад, о работе американской телеиндустрии. В погоне за рейтингами женщина-продюсер придумывает реалити-шоу, участники которого в прямом эфире играют в «русскую рулетку» с реальным боевым патроном. Смерть человека на экране, по сюжету фильма, действительно бьет все рейтинги популярности. Концовка у кино неожиданная — в «гениального» продюсера стреляет зритель. Примечателен по этому поводу комментарий начальства телеканала: «Шоу и этот бессмысленный акт насилия никак не связаны»…

фото: morguefile.com

Почему вспомнился этот, в общем-то, проходной заграничный фильм? Есть там такой пассаж. Убеждая руководство, у которого, видимо, не настолько атрофировались представления о человеческой морали, в крутизне задуманного шоу, продюсер проводит параллель: мол, чем отличается мой проект от новостей, которые канал крутит каждый день? Там тоже смерть во всевозможных проявлениях… Сюжет фильма можно, конечно, списать на буйную фантазию сценариста… Но почему-то закрадывается мысль: а так ли это невозможно в реальности? Насколько вообще может распространяться цинизм представителей профессии, где мораль часто вступает в спор с рейтингами…

8 декабря на Первом канале уже нашего российского телевидения вышел сюжет о трагедии, произошедшей в Новосибирске. Девочка погибла в детском садике, задохнувшись между ступенек игровой лестницы. Оставим за скобками вопрос, уместен ли вообще репортаж на подобную тему в эфире главного телеканала страны. Не будем рассуждать и о том, что он, по сути, дает миллионам мам и пап, ведущих после его просмотра в детсады своих малышей? Или реально ли проконтролировать благодаря телерепортажу всех воспитательниц, чтоб смотрели за детьми лучше?

Речь в данном случае даже не о сути, она здесь — редкий случай — вторична. А о форме, в которой журналистка телеканала подает «тему»… Даже задорный голос, каким рассказывается про смерть ребенка, можно списать на жизнеутверждающую молодость и совесть корреспондентки. Но вот ее диалог в эфире с пятилетней подругой погибшей девочки с ужасающими даже взрослого подробностями (например, как застряла голова погибшей между ступенек) уже ни на что не спишешь… Есть в сюжете момент, в котором девочке показывают отснятые когда-то кадры с ее погибшей подругой. «Это она?» — спрашивают ребенка. Зачем? Для какой такой цели? Показать зрителям погибшую? Так на телеэкране трудно разобрать кадры любительского видео… Да и не прибавляют они ничего…

В рекламе известен прием — хотите, чтобы на товар гарантированно обратили внимание, задействуйте в ней детей: такова наша психика — мы не можем оставить незамеченным ребенка. Этот сюжет не случайно вызвал бурю негодования в нашем обществе. Как сообщали сетевые издания, «Интернет-пользо-ватели обвинили канал в неэтичном …подходе корреспондента».

Тем более что в многочисленных кодексах журналисткой этики так или иначе предусмотрено «проявлять особую чуткость в отношении детей и иных беззащитных источников информации».

Может быть, все-таки стоит задуматься: что, собственно, отличает подобные сюжеты от того же Шарли Эбдо? Там вообще считают нормой публиковать карикатуры мертвого сирийского мальчика под рекламой, на которой написано: «Два Happy Meal по цене одного».

Сюжетная линия проходного американского кино воплощается в жизнь в худшем проявлении. При этом, ни на примере вокруг событий в начале этого года во французском издании, ни в фильме, предпочли не заметить связи произошедшего с собственным вкладом в выращивание в обществе чудовищ.

Автор: Юлия Соколова
Источник